Анализ «на пальцах» связи краткосрочного и долгосрочного состояния экономики

Как известно, связь между краткосрочным и долгосрочным состоянием экономики проходит в рыночных ожиданиях. Долгосрочное состояние экономики объясняется производственной функцией ВВП и, говоря коротко, характеризует собой то единственное положение, в котором экономика может производить максимальный внутренний продукт. Не удивительно, что к такому состоянию стремятся правительства всех без исключения стран мира. Краткосрочное же состояние вызывается множеством разнообразных факторов: например, появлением кризиса в разных проявлениях или эмиссионной деятельностью центрального банка. Зачастую в макроэкономических анализах на сайте Корнер говорилось, что время перехода экономики из краткосрочного в долгосрочное состояние зависит целиком от веры субъектов в решения фискально-монетарных регуляторов страны. Завуалированное определение, но как в действительности это происходит на практике? Попробуем прояснить разрешение этого важного вопроса, но прежде обратимся к старому заезженному примеру, который необходим для понимания конечных выводов анализа.

Заезженный пример №1

Представим, что есть определенная потребительская корзина, и в Казахстане она стоит 15000 тенге за штуку, тогда как в конкурирующих Соединенных Штатах – 100 долларов США за единицу. Чтобы и Казахстану, и США было абсолютно безразлично, где продавать эту корзину – у себя на родине или за рубежом, валютный курс между странами устанавливается на паритетном уровне 150 тенге за доллар США (15000/100). Между тем, через год потребительская корзина, в соответствии с принятыми монетарными политиками, дорожает в двух странах по-разному: в Казахстане, исходя из инфляции условно в 8%, до 16200 тенге за штуку (15000*1,08), тогда как в США, поддерживающих долгосрочно инфляцию на уровне 2%, до 102 долларов за единицу (100*1,02). Теория паритета покупательской способности говорит о том, что курс тенге в таких условиях должен девальвировать к доллару США до 158,82 (16200/102). Что если этого не произойдет, и курс тенге останется на уровне 150? В таком случае производители Америки могут приехать в Казахстан, продать свой товар по цене 16200, конвертировать выручку по курсу 150 и получить в итоге 108 долларов вместо 102 долларов, чем на своем отечественном рынке (+5,9%). Еще через год подобной инфляционной картины преимущество производителей Америки, очевидно, углубится (116,64=16200*1,08/150), тогда как речь об экспорте казахстанской продукции в США не встает вообще – ни в первый год, ни во второй, ни в будущем. Другими словами экономика Казахстана попадает в замок так называемого торгового диспаритета с США.

Все это отражает собой весьма простой пример, но без учета некоторых особенностей мировой торговли. Чтобы не повторяться, скажу о них вкратце: в нем исключены, во-первых, транспортные и транзакционные издержки, во-вторых, такие понятия как стандартизированность товаров, абсолютные и сравнительные преимущества стран в торговле, в-третьих, необходимая политизированность некоторых отраслей экономики (продовольственных, оборонных, некоторых телекоммуникационных) и, наконец, тот факт, что международная торговля естественно не осуществляется только между двумя странами. Но, тем не менее, в долгосрочной перспективе указанная выше тенденция паритета покупательской способности в общем дает правильную картину. Главный вывод: cохранение высокой инфляции (на ползучем уровне [до 10%]) и номинальная стабильность курса национальной валюты (с возможностью его номинального укрепления) образует реальное укрепление курса национальной валюты, что на практике имеет название «Голландская болезнь». И: такое явление как девальвация в долгосрочном периоде является исключительно следствием более высокой инфляции, а не наоборот, как это принято считать.

Ниже представлены проекция фундаментального курса тенге и его фактические изменения за последние 15 лет, хорошо объясняющие произошедшие в экономике Казахстана изменения.

Как известно, в августе 2015 года Казахстан как раз под натиском торгового диспаритета перешел на политику инфляционного таргетирования, отпустив курс национальной валюты в свободное плавание, в результате чего его значение к настоящему моменту подошло к 340 тенге за доллар США. Казалось бы, торговый диспаритет в значительной мере снят, но почему в стране, в соответствии с наблюдениями, не наступает наглядное рыночное увеличение деловой активности? Или, если говорить языком данного анализа, переход экономики из краткосрочного в долгосрочное состояние, которое у Казахстана во истину широкое?

Что-то новенькое: пример №2

Представим, что в экономике есть ряд субъектов – физических лиц, которые способны производить внутренний продукт – назовем их мистер TJ, мэннн Chuvak и господин Needle. Именно эти три субъекта условно контролирует весь финансовый ресурс страны, и именно они принимают решения, какие производства им открывать. Все трое, хоть и делят все сбережения страны, отличаются, тем не менее, разным благосостоянием и, что более важно, разными характерами, что выливается их в различную толерантность к риску. Так, например, TJ из тройки представленных инвесторов является менее богатым (15% благосостояния), но при этом склонен к различным авантюрам, тогда как Needle является богатейшим человеком страны (50% сбережений нации), но при этом, как говорится имеет характер «7 раз отмерь, один раз отрежь». Ну а Chuvak – это нечто среднее (35% благосостояния). Важно понимать, что всё, что способна максимально построить эта тройка народных инвесторов, исходя из своих возможностей (интеллектуальных, ресурсных, технологических), образует собой производственную функцию ВВП. Мы обязательно к ней вернемся, а пока важно отметить, что в экономике есть еще один субъект в виде центрального банка (монетарного регулятора), который возглавляет условно ваш слуга Corner.

У Корнера есть два пути поведения в экстремумах: полная закрытость (я провожу политику, инвесторы анализируют, догадываются и принимают отсроченные решения, причем главное слово здесь – «отсроченные») и полная открытость (я провожу политику, подталкивая народную тройку к нужным мне решениям). Остановимся на втором варианте, поскольку его разбор даст автоматически понимание первого варианта. И так, для облегчения понимания сложных экономических категорий приведем такого рода простой диалог регулятора с инвесторами.

В моменте:

Регулятор всем: Хай, братья, я девальвировал курс! Начинаем работать? ;)

TJ (про себя): Не прошло и десяти лет...(( Предприятие в Уральске по производству бумаги теперь вздохнет с облегчением. Можно снова присмотреться к той производственной линии, которую я выбрал в Германии в прошлом году. Правда, она подорожала вдвое…

Chuvak Регулятору: Тааак и что? (покерфэйс)

Needle (про себя): Он шутит что ли…((

Регулятор: Ну как что? Пора бы вложить пару тройку денег в экономику, не считаете? Заживем ведь! ;)

TJ (многозначительно): Можно рассмотреть бизнес-проект…

Chuvak Регулятору: Заживем, конечно, никуда не денемся, но сначала хочется посмотреть, что будет с курсом в ближайшее время. Он малость не дотягивает до паритетного уровня по нашим расчетам (см. график выше). Кстати, мэн, как на счет инфляции? От нее зависит плановый рост наших операционных расходов. Ведь инвестировать мы будем на лет 10-15! Вы собираетесь ее понизить до уровня развитых стран? Ты же понимаешь, нам ведь нужна рентабельность, чтобы отбить инвестиции, а в состоянии диспаритета суп не сваришь…

Needle (про себя): Нет, он похоже реально шутит после всего что было… (Бормочет под нос) Два завода закрыто в Костанае в позапрошлом году, один в Устькамане в прошлом, целая производственная линия под Алматой. Одна только прибыль от торгового центра спасла и еще от импорта айфонов и колы…

Регулятор: Обещаю, в первую очередь, инфляцию на уровне 2% пожизненно! Ну и нужный курс, конечно же, плавающий с поддержкой снизу ;)

TJ (про себя): Классно! Не могу сидеть без дела. Все решил, на неделе точно повстречаюсь с продавцом, посмотрю проект.

Chuvak (хитро): Я пару проектов еще не закрыл, через некоторое время деньги высвободятся, рассмотрим… ;)

Needle: Ну-ну…(

Через год:

Регулятор: Ну вот, пожалуйста, курс – на паритетном уровне, инфляция, как и хотели, уже понижена. Пока фактическая, но с ожиданиями населения мы еще работаем…

TJ: Я уже вложил все свои средства по выпуску пары-тройки народных товаров. Мэннн, только не подставь, пожалуйста!

Chuvak: Хм, TJ делает это и уже получает прибыль! Дом в Испании присматривает! Я похож на крайнего? Я включаюсь в этот бум!

Needle: Вперед-вперед! Потом не бегите ко мне в мой кирпичный дом из своих камышей! ;)

Еще через год

Регулятор: Хай, Needle. До сих пор скептичен? Ребята уже работают вовсю. Инфляция в норме, за паритетом мы следим. Так и будешь стоять в сторонке? Смотри! Специально для тебя за прошедший год мы с правительством провели большую работу и повысили независимость центрального банка. Теперь мы, как и в США, подотчетны только Парламенту, тогда как наши директора, ответственные за монетарную политику, стали избираться на 14 летний срок. Более того, мы пошли еще дальше и прописали в Конституции высокую роль центрального банка в деле регулирования денежной массы. Одним словом, теперь ни одни политические изменения в правительстве не нарушат долгосрочно наш мандат.

TJ и Chuvak в один голос: Needle, ну ты конечно как хочешь, приятель, но через пару лет мы уже обгоняем тебя в списке Форбс. ;)

Needle: Хм, ладно убедили!( Но вложу пока только половину…

Регулятор: Отлично! Не прошло и трех лет, как мы сделали это! В первый год экономика заработала на 15%, во второй – на 50%, а сейчас уже на все сто!

Needle: Да, но ты только не забывай, что по мере расширения деловой активности инфляция не должна отойти от таргетируемого уровня! Это для нас важнее, чем продать чуток больше товаров через год!

Регулятор: Понял-понял, а пока смотрите, какой красивый график мы нарисовали, прям как когда-то Пол Волкер во главе ФРС! Знаете ли вы о том, что позже он был признан лучшим председателем американского монетарного регулятора за всю историю, тогда как экономисты из монетарной школы экономики и теории рыночных ожиданий удостоились нобелевских премий? ;)

Шутки-шутками, но в указанном примере все три инвестора легко бы потеряли доверие, если бы регулятор говорил одно, а всеми своими решениями указывал на то, что инфляция в стране будет оставаться высокой, тогда как курс при этом (ключевая фраза – «при этом») периодически будет серьезно номинально ревальвировать. Кроме того, любая экономика является сложной системой, поскольку, очевидно, что условными выше инвесторами выступают еще и банки и иностранные инвесторы. По большому счету текущая ситуация в экономике Казахстана от ситуации 2006 года (перед началом банковского кризиса) отличается лишь тем, что тогда коммерческие банки страны не распознали серьезного макроэкономического риска и довольно свободно давали деньги экономике, тогда как сегодня, существенно ослабев за десятилетие турбулентностей, уже не готовы давать деньги субпрайм-заемщикам, коими является большинство субъектов в экономике. Отсюда возник клинч в банковском мультипликаторе страны, о котором говорилось в предыдущих анализах (см. ниже связанные статьи): кэш поступает в банки, но задерживается ими, не выходя в экономику. Наконец, это в указанном примере тройка инвесторов имеет свободные денежные средства для инвестиций, тогда как в реалиях казахстанской экономики – перекредитованности и повсеместно негативных кредитных досье, сподвигнуть субъекты и банки к новым авантюрам гораздо-гораздо сложнее. В таких условиях необходимо построение идеальных макроэкономических условий. В примере выше все три инвесторы, несмотря на все предпринимаемые регулятором действия, не смогли бы включиться в стабилизацию экономики, если бы в банках им просто отказывали по причине наличия негативных историй привлечения кредитов в прошлом и отсутствия собственного капитала.

Что касается прихода иностранных инвесторов, здесь в роль вступает правительство, усилия которого должны направляться на повышение института частной собственности, стабильность законодательной базы и улучшение рыночной инфраструктуры. Все это – немонетарные факторы.

Кто сказал, что курс тенге на уровне 400 является паритетным в настоящий момент для экономики Казахстана? Ранее в рамках макроэкономических анализов на сайте Корнер звучали упреки, что базовый период мог быть выбран не верно при построении фундаментальной проекции. Хотя выбран он был на основании обыкновенных наблюдений за состоянием экономики (а надо понимать, что весь наш мир построен на наблюдениях), следует отметить, что начальные, переходные и конечные уровни курса не имеют особого значения, поскольку монетарные регуляторы в мире, принимая те или иные решения, отталкиваются от других экономических показателей. В первую очередь, от тех, которые характеризуют изменения в деловом климате, и здесь регулятору надо максимально объективно характеризовать ситуацию. К таковым помимо роста ВВП и уровня безработицы можно отнести ряд индикаторов опережающего характера, например, индексы PMI и другие коэффициенты, основанные на опросах и наблюдениях. Именно они указывают на паритетность экономики и довольство субъектов. Для субъектов же важно, чтобы центральный банк проводил честную (недвузначную) и транспарентную (понятную для всех субъектов в городах и регионах) монетарную политику.

Пример выше хорошо показывает, что политика инфляционного таргетирования, принятая Казахстаном, это в первую очередь, работа с рыночными ожиданиями субъектов, что возможно только в условиях достижения низкой инфляции (незаметной на глаз для рядовых субъектов). Именно низкая инфляция снижает волатильность курса национальной валюты, обеспечивая ему долгосрочную стабильность после того, как он приходит в состояние торгового паритета (см. пример №1).

Ну и напоследок, немного выводов касательно производственной функции ВВП

Когда экономика подходит к определенному производственному потолку, то есть достигает своих максимальных возможностей с позиции так называемой производственной функции ВВП, приходит время серьезно задуматься об увеличении возможностей экономики. Именно здесь, именно в этот момент (ранний старт чреват новыми корпоративными дефолтами)! У Казахстана нет проблем с интеллектуальным потенциалом нации, нет проблем с ресурсами, но после десятилетия главенства в экономике импортных товаров и упадка во внутреннем производстве есть выраженная проблема со средствами производства, в том числе с наличием технологий ноухау, которые, как известно, обеспечивают сильное конкурентное преимущество для таких развитых стран как США, Евросоюз, Япония, Китай. И это – не принимая во внимание эффект масштабности. В контексте данного анализа нет цели останавливаться на том, как добываются эти технологии, а важно лишь подчеркнуть, что когда основные вызовы монетарной политики остаются позади, есть смысл подумать о начале получения таких технологий. Так, например, как это делает в настоящий момент Россия, которая совсем недавно приняла гигантскую программу инвестиций в основной капитал, но опять-таки без ущерба для инфляции, чтобы не подорвать путь к долгосрочному состоянию экономики. Но здесь важно отметить, и это – последний вывод, что Россия недооценивает ту нераспределенную прибыль, которую накапливают ее внутренние производители в настоящий момент, а также тот факт, что любое вмешательство в экономику по Милтону Фридману является негативным, поскольку чревато рыночными дисбалансами. Ведь забирая средства из экономики, она лишает частный сектор свободных сбережений, а именно рыночные субъекты, в соответствии с теорией Адама Смита, достигают действия механизма «невидимой руки». Это – никак не государство.

Связанные статьи на Корнере:

Инфляция в Казахстане в мае – 0,2% и 6,2% в месячном и годовом выражении соответственно (04.06.18)

Вопрос на миллион: о неработающем банковском мультипликаторе в Казахстане (09.04.18)

Эффективность инфляционного таргетирования в Казахстане на примере УКПФ (25.10.17)

Нацбанкам на заметку: работы Талера призывают подталкивать субъектов к правильным решениям (10.10.17)